.: 1 :.

      Закатное солнце слабо освещало The World, и воды озера покрывала мелкая рябь.
      – Где это мы? – спросила Хокуто.
      – В локации «Hidden, Forbidden, Holy Ground».
      Я стоял на каменном мосту, и передо мной торжественно высился находящийся на острове посреди озера собор.

Δ (Дельта) сервер, Локация: Hidden, Forbidden, Holy Ground

      Стояла тишина. У локации не было фоновой музыки, и единственным раздающимся в ней звуком был стук наших шагов. Из-за этого казалось, что чего-то в ней не хватает.
      – Почему ты постоянно меня приводишь в какие-то подозрительные места? – спросила Хокуто.
      – Почему тебе это место кажется подозрительным?
      – Ты только посмотри на мост. Он же бесполезен.
      Я обернулся и увидел ту часть моста, на которую нас телепортировало. Мост обрывался на середине озера – он не был соединён с берегом.
      – Полагаю, там заканчивается локация.
      – Но это же портит всю иллюзию реальности.
      В The World каждая физическая локация имеет границы в зависимости от выделенного на неё объёма памяти и уровня программирования. Обычно на картах они соответствуют природным границам: непроходимым горам, безграничному морю или непролазной растительности – то есть тому, что выглядело бы как часть природной среды. Даже здесь создатели вполне могли бы проложить мост до берега, а на самом мосту создать какую-нибудь преграду, чтобы перекрыть проход. Но вместо этого, они предпочли его просто обрезать посередине.
      Хокуто озиралась вокруг, оценивая обстановку. Я же, посмотрев себе под ноги, увидел наши тени. В этой локации солнце всегда висит на одном и том же месте, одинаково подходящем как для заката, так и для рассвета. И так как изменений его положения не происходит, то сложно сказать, какое именно сейчас время суток. Но всё же одна зацепка имеется. В реальном мире все церкви строятся так, чтобы главный выход из здания располагался на западе, а алтарь на востоке. Так что если дизайнеры придерживались этого правила, то сейчас должно быть утро. С другой стороны, идея этой локации взята из Эпитафии Сумерек, а в ней нет ни слова о религии реального мира.
      Я направился к собору.
      – Ал, подожди меня! – крикнула мне вдогонку Хокуто.
      До меня донёсся звук её шагов. Теперь передо мной вытянулись три наших тени – Ликорис всё время находилась рядом со мной. Впервые за последнее время мы попали в локацию не с помощью её телепорта. И всё же, несмотря на это, девочка послушно следовала за мной.
      Освещённый солнцем каменный собор высился зловещим силуэтом, из-за чего в воздухе витала гнетущая атмосфера.
      – Блин, что за мрачное место, – пожаловалась Хокуто. – Почему здесь нет карты?
      Она была права. Карты на её привычном месте не было. Да и, честно говоря, смысла в её наличии здесь нет. Ладно ещё в локации «Sickened, Imprisoned, Fallen Angel» её отсутствие было частью сценария усложняющего прохождение квеста, но тут то она зачем нужна?
      Я стоял перед двойными дверьми главного входа. Правая створка была приоткрыта. Как только я вступил в нартекс (прим. пер.: в церковной архитектуре так называется короткое помещение между входной дверью и центральным залом – наосом), до моих ушей донеслась, словно приветствуя вошедшего, музыка духового органа. И как только я прошёл чуть дальше внутрь здания, звук стал сильнее.
      Прямо передо мной тянулся длинный наос со сводчатым потолком. Пол покрыт ромбовидными мраморными плитами зелёного оттенка. Отсчитывая время, туда-сюда качался огромный маятник. Оглядевшись, я обнаружил ещё три маятника. Все вместе они образовывали правильный квадрат.
      Тик-так, тик-так.
      – Это Священное Место The World.
      – Почему именно священное?
      – Потому что оно взято из книги. Локация также уникальна ещё тем, что здесь нет ни монстров, ни подземелий, ни магических порталов – ничего подобного рода.
      – То есть, тут никаких событий не происходит?
      – Ты читала Эпитафию Сумерек?
      – Что это?
      Похоже, что нет.
      – Это эпическая поэма, которая послужила основой для создания игрового мира. Из неё взят сюжет игры.
      – Кто её написал? – спросила Хокуто.
      – Немецкая писательница Эмма Вилант. Она публиковала её на своём сайте.
      – То есть, в печатном виде она не издавалась?
      – Не думаю. Но и без того она стала дико популярной.
      – О чём в ней говорится?
      – Идёт великая война между духами и демонами. Кажется, силы добра сражаются против дьявольских стихий, которые могут привести к уничтожению всего мира. И вроде бы главными персонажами служат два полудуха и человек, которые отправились искать Сумеречного Дракона, чтобы узнать у него, как спасти мир.
      – Судя по твоим объяснениям, ты и сам не в курсе, о чём она.
      – Оригинал был утерян. Бета-версия The World вышла в мае 2007 года. К тому времени как в июле бета-тест был завершён, по сети пошёл слух, что игра основана на рассказе из интернета.
      – На книге Эммы?
      – Верно.
      – Ты играешь в эту игру ещё с бета-версии?
      – Возможно, я действительно её мерзкий фанатик, – ответил я.
      Девушка засмеялась.
      – Сайт Эммы упал ещё задолго до того как начались слухи, – продолжил я.
      – Почему он упал?
      – К тому времени Эмма Вилант умерла.
      – Ой.
      – Я собирал любую информацию, какую только можно было найти о ней и её книге. И из того что я узнал выходило, что Эмма перестала появляться в сети в районе 2004-2005 годов. В конце концов выяснилось, что она умерла ещё до 24 декабря 2005 года. Ты знаешь, что произошло в тот день?
      – Это в этот день что-то уничтожило весь интернет, правильно?
      – Правильно. Этим «что-то» был вирус Поцелуй Плутона. На семьдесят семь минут по всему земному шару прекратилась всякая связанная с интернетом коммерческая активность. Это стало сильнейшим ударом для мировой экономики. Правительственные структуры, финансовые учреждения, транспортная система, предпринимательская деятельность – всё прекратило свою работу. Были повреждены информационные данные, из-за чего случилось множество железнодорожных и авиационных катастроф – всё было так, словно наступил конец света. Даже компьютеры Пентагона, которые, как считалось, полностью защищены от подобного, пали жертвой вируса. Когда они отвалились от сети, военная автоматическая система нанесения ответного ядерного удара начала обратный отчёт, потому что компьютеры посчитали, что Вашингтон уже лежит в руинах. Если бы всемирная сеть вовремя не перезагрузилась, то всё живое было бы уничтожено в ядерной войне. А ты знаешь, кто оказался виновником в запуске дьявольского вируса?
      – Десятилетний мальчишка.
      – В точку. И представь себе, он живёт в Лос-Анджелесе: ничего хорошего из этого города ещё не выходило.
      – Угу.
      – Большинство частных компьютеров тоже было повреждено. Количество потерянных данных не поддаётся исчислению. Даже я пострадал от вируса.
      – Что у тебя случилось?
      – Я потерял мою почти законченную дипломную работу, которую писал несколько месяцев кряду.
      – Ты не делал резервные копии?
      – Теперь делаю.
      Хокуто засмеялась. Похоже, ей доставляло удовольствие слышать о моём несчастье.
      – Как бы то ни было, до Поцелуя Плутона люди постоянно боролись с вирусными атаками и проникновениями червей. Но теперь у нас есть ALTIMIT OS и сейчас такое сложно себе представить.
      – Как страшно звучит.
      – В общем, именно поэтому копий Эпитафии Сумерек больше не осталось. Всё было потеряно из-за вируса и смерти Эммы.
      – А как же печатные копии?
      – По всей видимости, сайт Эммы был защищён от сохранения, распечатывания или копирования страниц. Если и есть где-то печатная копия, то Эмма Вилант была единственной, кто её видел. Остаётся только вариант с переписанной от руки с экрана монитора копией.
      – Это слишком кропотливая работа. Никто не будет себя этим утруждать. Тем более что сайт был доступен в любое время.
      – Ты права. Сайт был бесплатным для посещения и чтения, так что зачем было себя утруждать.
      – Значит, всё утеряно?
      – Может и нет. Нашёлся страстный любитель произведения, который переписал её и затем перевёл текст на английский язык. Кем бы он ни был, он сохранил печатную копию, по которой затем была создана игра Fragment, которую мы и испытывали в бета-тесте.
      – И кто этот переводчик?
      – Кто его знает. Некто из сети. Или может это даже была группа людей. Так как нам мало что известно о переводе, то вероятно Fragment слабо следует сюжету. Никто не знает, действительно ли английский перевод сделан по оригинальной работе Эммы Вилант. И если перевод на самом деле сделан с оригинала, то неизвестно насколько он точен.
      – То есть, он может быть ошибочным?
      – Перевод это такой неоднозначный процесс. Во время него неизбежны изменения, которые призваны адаптировать текст под ту аудиторию и ту культуру, для которых он ведётся. Точность перевода не так важна, как удобство восприятия текста и, в нашем случае, сюжетная линия.
      – Как перевод может быть неоднозначным? В смысле, «tree» это же дерево?
      – Это, конечно, так. Но ты возьми какой-нибудь голливудский фильм. Если на озвученную версию наложить оригинальные субтитры, то ты увидишь прекрасный пример того, как сильно переводной диалог может отличаться от исходного контекста. И это даже без учёта действительно проскакивающих время от времени ошибок переводчика. Вот скажи, как часто ты смотрела фильм и думала, что герои на экране несут какую-то бессмыслицу?
      – Точно, было такое. Так ты знаешь английский язык?
      – Немного.
      – Значит, ты всегда увидишь, в чём ошибся переводчик.
      – Конечно, иногда у меня это выходит. Но ведь ошибка ошибке рознь. Например, английскую шутку из-за языковых и культурных особенностей достаточно точно перевести не получится. Да и некоторые слова, например «bare» и «bear», хоть и произносятся одинаково, но имеют разный смысл. И то, что они в одном языке звучат одинаково, это ещё не значит, что и в другом они тоже будут звучать одинаково. Юмор довольно часто играет подобными особенностями языка, которые при прямом переводе бывает сложно уловить. Поэтому переводчик сохраняет сюжетную линию рассказа, но при этом меняет стиль повествования так, чтобы книга по-прежнему оставалось интересной для читателя. В противном случае, если оставить всё как есть, книга может оказаться неудобочитаемой!
      – И правда.
      – Но если переводчик перестарается, то оригинальный замысел писателя испарится. А это одинаково плохо как для читателя, так и для самого автора произведения. Слова – очень деликатная штука. Запомни это.
      – Никогда об этом раньше не задумывалась.
      – Как бы то ни было, бытует мнение, что авторская рукопись Эммы на самом деле лишь черновик. И кто знает, на что была бы похожа итоговая версия. Ведь писатель до самого издания произведения вносит правки в текст. К слову, «Ночь на галактической железной дороге», Миядзавы Кэндзи, претерпела три переиздания, и в последней версии уже сложно было разглядеть черты рукописи. Словно программа после установки последнего обновления.
      – Что, правда? Целых три версии?
      – На самом деле, полагаю, их было даже четыре. Ведь Миядзава получил широкое признание лишь только после смерти. И все эти версии были опубликованы по мере их нахождения.
      – Какая жалость, что он так и не узнал, как много людей любят его истории.
      – Миядзава Кэндзи прожил хорошую, хоть и короткую жизнь. Он работал учителем, писал в своё удовольствие и, когда ему предоставлялась такая возможность, публиковал свои произведения самиздатом. Ему нравилось писать детские рассказы и сказки. После его смерти в возрасте тридцати семи лет, различные редакции опубликовали разные версии его историй.
      – В смысле, они их изменяли?
      – У них не оставалось выбора. Оригиналы были не окончены. Но кто-то из редакторов провёл достойную работу, а кто-то не очень. Всё ведь субъективно. Я это к чему: достоверно установить подлинность Эпитафии Сумерек не так просто, как ты думаешь. Без оригинальной рукописи можно только гадать, какая была первоначальная задумка Эммы. К тому же сложность прибавляет и тот факт, что все копии переведены в электронный вид и рукописного текста, который можно было бы анализировать, в природе не существует.
      – Это как некоторые учителя, которые не принимают напечатанный реферат, потому что они не уверены в том, что ученик сам его написал, а не скачал откуда-то из интернета!
      – Есть люди, которые хвастают тем, что читали оригинал поэмы, но ведь нельзя знать наверняка, так это или нет.
      – Ты говорил, что The World основана на Эпитафии Сумерек.
      – Говорил.
      – Значит, разработчики читали оригинал? – спросила Хокуто.
      – Корпорации «CyberConnect» ежедневно на электронную почту приходят тысячи писем с подобным вопросом.
      – И каков её ответ?
      – Корпорация на письма не отвечает.
      – Почему?
      – Ну-у… давай отвлечёмся на мгновение. Английская версия Эпитафии начинается со сцены, разыгрывающейся в «Пупе Озера». Это место, где мы сейчас находимся.
      – В пупе?
      – Другими словами, в центре. Знаю, что звучит странно, но именно так слово «navel» и переводится. Тут уж ничего не поделать. Как бы то ни было, сюжет всей книги настолько мощный, что даже его фрагмент способен завлечь читателя. Это я знаю по себе. Я с головой окунулся в The World, чтобы посетить все указанные в поэме места, если таковое вообще было возможно. Вот на что меня вдохновила эта локация. Да и не только она, а вся игра в целом. Когда я был моложе, я собирал разрозненные куски истории и пытался их соединить в более вразумительный рассказ. Я даже попытался побольше разузнать о жизни Эммы Вилант, чтобы лучше, чем кто-либо иной, понять описанный ею мир.
      – Ух ты! Мне, наверное, понравилось бы читать Эпитафию Сумерек!
      – Ну не знаю.
      – Ты же сказал, что она восхитительная.
      – Это так. Но она так же и довольно тяжелая.
      – В смысле, толстая?
      – Не совсем. То есть, и толстая тоже, но я имел в виду вовсе не это. У неё очень тяжёлое содержание. Такое чтение не для каждого. Не уверен, что выйди поэма в печать, её ждали бы успешные продажи. Даже Толкиновская трилогия «Властелин колец», до выхода на экраны фильма, в Японии была прочитана лишь малым числом преданных фанатов профессора.
      – Но ведь и Эпитафия Сумерек в равной степени получила известность только благодаря игре.
      – Конечно. Но чтобы быть фанатом игры, вовсе не обязательно быть фанатом поэмы. Это совершенно разные вещи. Но в то же время они суть одно и то же. Я не перестаю думать, что Эмма была бы счастлива узнать, что её история живёт и каждый день меняется.
      – Ах, какие очаровательные мысли.
      – Она обессмертила своё имя, пусть даже большинство игроков его никогда и не слышало. Образы, рождённые её воображением, будут продолжать жить.
      Мы уже были посреди собора.
      – Пожалуйста, Альбирео, – Ликорис стояла за моей спиной.
      – Эй, так Лико разговаривает? – удивилась Хокуто.
      – Ты разве не заметила?
      – Что не заметила?
      – В соборе голосовой чат автоматически переключился с режима шёпота в общий режим.
      – Почему он так сделал?
      – Пред лицом господа недозволенно скрывать мысли, – я переключился на Ликорис. – У меня была причина привести тебя именно сюда.
      – Ал, что происходит? – Хокуто выглядела озадаченной. Она ничего не знала о файлах со странным расширением.
      – Ты, правда, хочешь получить то, что дал мне демон источника? – спросил я.
      Из окна второго яруса собора на лицо девочки упал луч света. Озарённая им, она выглядела словно небесное создание. Её широко раскрытые, наполненные невинной чистотой глаза смотрели прямо на меня. Девочка медленно протянула ко мне руку и повторила фразу, которую вот уже долгое время она мне шептала:
      Ликорис: Пожалуйста, Альбирео. Передай мне файл yromem.cyl.

.: 2 :.

      – Теперь ты вспомнила? – спросил я.
      – Альбирео?! – Ликорис стояла потрясённая.
      Возможно, она вспомнила вот что…

***

      В нижнем углу поля зрения я заметил какое-то движение. Инстинктивно я проследил за этим движением, и не поверил собственным глазам, что я увидел.
      Это была девочка.
      Её образ отражался в гладкой, отполированной поверхности пола. Сама же она летала над нами, вблизи свода. Ей каким-то образом удалось ускользнуть от удаления.
      – Она над нами, – вскричал я.
      Не ожидавшие опасности рыцари медлили. Уже не над нами. Теперь она направляется к двери.
      – Блокируйте дверь, – приказал я. – Перекройте все выходы!
      Рыцари действовали слишком медленно – она уже почти улизнула. У меня оставался последний шанс. Я выделил девочку в качестве цели и переключился в отладочный режим. К счастью, девочка была всё ещё в радиусе поражения. Я нацелил копьё.
      Возникла привычная ослепительная вспышка белого света, вмиг окутавшая девочку.

***

      – Ликорис, я хотел подобрать нужный момент, чтобы ты меня наверняка вспомнила. Теперь ты помнишь? Ты попросила у меня свою память, и я тебе её передал. Но что-то ты не выглядишь счастливой.
      – Зачем ты это делаешь, Альбирео?
      – Неужели не помнишь, Ликорис? Возможно, тебе не стоило избавляться от памяти, когда в нашу последнюю встречу ты разделила себя на сегменты.
      Я выделил девочку в качестве цели и переключился в отладочный режим.
      – Значит, я буду…
      – Удалена, – закончил я её фразу.
      – Ал? – вскрикнула Хокуто.
      – Что?
      – Зачем ты навёл оружие на Лико? Ты же не собираешься на неё напасть?
      – Собираюсь.
      – Но зачем?
      – Чтобы завершить квест.
      Я стоял, держа в руках копьё Вотана и направив его на девочку. Всего три дня назад мы уже находились в подобной ситуации. В прошлый раз, когда мы вот так стояли друг напротив друга, у меня был другой аватар. Тогда я был капитаном Кобальтовых Рыцарей. Только в этот раз Ликорис от меня уже не уйти.
      – Ты хочешь завершить квест убийством Лико?
      – Именно.
      – Это отвратительно!
      – Ничего не поделаешь, таков его сценарий.
      Не мог же я сказать Хокуто, что я член отряда Кобальтовых Рыцарей и начальник отдела отладки. Это вразрез идёт с политикой компании. Раз уж она оказалась в это вовлечена, пусть уж тогда всё для неё остаётся квестом Ликорис.
      – Я не понимаю. Зачем ты это делаешь? Зачем нужно её убивать?
      – Хокуто, спроси об этом разработчика квеста.
      – Может быть это глюк, – она понятия не имеет, насколько близка к истине. – Может что-то пошло не так. Это же неправильно.
      – Так надо сделать, чтобы задача оказалась решена.
      – Нет! Я тебе не позволю.
      – Убить меня – вот единственный способ меня остановить. Хокуто, ты думаешь у тебя это получится?
      – Почему я должна тебя убивать?
      – Если тебе не нравится, покинь пати. Всё равно квест не имеет к тебе никакого отношения.
      – Неправда. Имеет. Я могу видеть Лико, а никто другой не может.
      – Покинь пати и она исчезнет.
      – Но в том то и дело – мы одна пати. Мы компаньоны: все трое.
      – Больше нет.
      – Но я считала, ты хочешь спасти Лико.
      – Я всего лишь хочу завершить квест.
      – Но ведь она так долго держала тебя за руку. Неужели это ничего не значит?
      – Она не настоящий персонаж, не живой игрок. Она НПЦ, а всё происходящее – квест.
      – И ты прошёл с ней весь квест, чтобы в итоге её убить?
      – Никто не знал, чем он закончится. И раз уж я его начал, то неважно, насколько ужасна его концовка, я его завершу.
      – Это просто чудовищно. Ты не можешь её убить.
      – Я её и не убью, – я сделал вдох. – Я её просто удалю.
      Выследить ИИ – вот истинная причина, побудившая меня зайти в The World под своим собственным персонажем. Только я не мог её уничтожить до тех пор, пока все её части снова не окажутся вместе. Она смогла от меня убежать, разбив себя на различные системные файлы. Но сейчас она представляет собой единое целое, так что пришла пора с ней покончить.
      Естественно, мне повезло. Единственной причиной, по которой она меня не узнала, было то, что она получила свою память в последнюю очередь. Я задумался об этом ещё в тот день, когда случайно её встретил. Конечно, в тот момент она не могла видеть, но даже когда девочка вернула себе зрение, она не узнала во мне капитана Рыцарей.
      – Пойми же, Хокуто, иногда в ходе игры можно встретить блуждающий ИИ, – с помощью особого умения копья, я продолжал сдерживать Ликорис. – Такие ИИ неправильно функционируют и поэтому должны быть удалены.
      – Ты имеешь в виду, что она глюк?
      – Да. Кроме неё в этом месте раньше обитал ещё один такой же бродяга. Он был известен под именем «Призрак собора». Такие персонажи являются отклонением от нормы и с ними надо поступать должным образом.
      – Что ещё за призраки?
      – ИИ с поведением, не имеющим никакого отношения к игре. Они в конечном итоге вызывают неразбериху, которая порой затрагивает программный сервер. Они – уникальная форма сбоев.
      – Но как Лико может быть глюком?
      – Не знаю. Возможно она не полностью прогрузилась, или может во время обновления произошёл сбой. Как бы то ни было, она существует, но в ней нет смысла. Всё в игре служит определённой цели: и квест, и приложения к The World. Так должно быть, и это необходимо для игроков.
      Я и правда не знаю, как появилась Ликорис. Это загадка, над которой я частенько задумываюсь. Некоторые считают, что таких как она в систему помещают хакеры, но мне подобное кажется маловероятным. Создание ИИ, в особенности таких продвинутых ИИ как Ликорис, находится далеко за возможностями высококлассных программистов корпорации «CyberConnect». Её умение отвечать на действие и возможность свободно разговаривать были недостижимы ни для одной современной программы. Может только лет через десять будет создано нечто подобное, но никак не раньше. Даже великий Токуока неспособен создать что-либо настолько же продвинутое как Ликорис.
      В конце концов, это не моя забота. Если ИИ не удовлетворяет требованиям игры, или хуже того, вызывает проблемы, то от него надо избавляться. Всё просто и понятно.
      – Если она глюк, почему бы тебе не написать в игровую компанию, чтобы они её наладили?!
      – Само собой я им напишу. Но я всё равно её удалю.
      – Зачем?
      – Потому что я хочу завершить квест.
      – Сумасшествие какое-то.
      – Это необходимо сделать, – я стоял на своём.
      – Ты разве ещё не понял, Альбирео? Ты же больной на всю голову раз такие мысли приходят тебе на ум! – закричала Хокуто.
      – Может и так.
      – Я буду удалена? – снова тихо спросила Ликорис.
      – Да, Ликорис, пришла пора это сделать.
      – Почему ты должен меня удалить?
      – Чтобы сохранить игровой мир для таких замечательных игроков как Бальмунг и Орка, которые искренне верят в систему. Именно из-за таких игроков я не могу оставить без внимания даже самый незначительный баг!
      – Я – баг?
      – Да. Ты – дефект, дух в машине (прим. пер.: дух в машине – философский термин, согласно которому сознание (дух) является таинственной вещью, находящейся в теле (машине), но в отличие от тела оно не подчиняется механическим законам и не поддаётся наблюдению).
      – Я – дефект.
      – Ненадолго.
      Её свободного покроя платье медленно колыхалось волнами. На заднем плане тихо отсчитывали время маятники.
      Тик-так, тик-так.
      Её время пришло, я запустил команду отладки.
      – Нет! – крикнула Хокуто! – Не смей!
      Её крик потонул в звуке, сопровождающем ослепительную белую вспышку.

.: 3 :.

      Всё окружающее пространство залило матово-белым светом. Собор, струящиеся солнечные лучи, даже Хокуто – всё исчезло. Что-то пошло не так.
      Обычно после того как баг удалён, остаётся белая вспышка которая затем исчезает. ИИ растворяется и дальше всё идёт своим чередом. То, что происходит в данный момент, абсолютно ненормально.
      Пронзённая остриём моей алебарды, передо мной стояла Ликорис. Вокруг нас, подвешенные в пространстве, располагались четыре часовых механизма, их маятники качались из стороны в сторону.
      Тик-так, тик-так.
      На мгновенье я подумал, что программа зависла, но это не так – часы продолжали свой ход.
      Неужели это сделала Ликорис? Если да, то почему она не сбежала? Ведь ей, как и мне, доступна способность телепортироваться. В игре могут телепортироваться только системные администраторы, но чтобы поддержать иллюзию того что я обычный игрок, я никогда не пользовался этим способом перемещения.
      Внезапно Ликорис обеими руками схватилась за лезвие алебарды.

      – Альбирео.
      – Что ты делаешь?
      Она глубже воткнула остриё в своё тело. Я ожидал услышать скрип разрезания плоти, но не раздалось ни единого звука. Вместо этого, окружающий нас белый фон ожил, и моему взгляду предстало зернистое изображение. Это определённо был какой-то внешний видеопоток. Картинка была отвратительного качества, все цвета размыты. Видео явно было не из игры.
      Неожиданно с экрана на меня посмотрело худое мужское лицо. Несмотря на размытые краски, я мог различить его пронзительные зелёные глаза и торчащие во все стороны белые нечёсаные вьющиеся волосы.
      – Зачем ты пришла? – спросил мужчина. Звук нещадно трещал. Даже текстовое окно оказалось размыто, и сложно было прочитать написанное. – Тебе не стать Аурой.
      – Я…
      – Ты стала не той, кем должна была стать.
      – Я…
      – Прости, Ликорис. Ты – дефект.
      До меня дошло, что я вижу глазами Ликорис. Она воспроизводит файл из своей памяти.
      Она медленно подняла взгляд. По сводчатому потолку я догадался, что она находится в соборе. Человек исчез из поля её зрения, затем появился вновь. В этот раз его изображение оказалось перевёрнутым. Я догадался, что когда она изначально смотрела на него, он отражался в полу, как отражалась в полу сама Ликорис, когда сбежала от меня. Мужчина висел в воздухе.
      – Призрак собора, – пробормотал я себе под нос.
      – Она дитя, каких ещё не бывало, – стенал мужчина. – Поэтому я назову её Аурой. Без тебя она не могла бы прийти в жизнь. Аура – дитя, сияющее словно свет. Доверим ей наши желания, доверим ей наше будущее. Она наш…
      – Я – дефект?
      – Ты продукт неудачной попытки реализовать мою мечту. Мне жаль, что всё так закончилось, Ликорис.
      Изображение неожиданно пропало. Окружающий нас фон снова вернулся в свою прежнюю стерильно-белую пустоту.
      Я только что видел знаменитого призрака из собора.
      Я проверил лог. Последние слова в нём были:
      Альбирео: Призрак собора.
      Это была последняя фраза, которую я произнёс. Диалог Ликорис и призрака не записался.
      Ликорис обеими руками держала копьё Вотана и всё глубже вонзала его остриё себе в тело.
      – Альбирео, – прошептала девочка.
      – Что ты мне только что показала?
      – То, что я увидела в соборе, перед тем как ты пришёл меня удалить.
      – Запись была сделана три дня назад?
      Она не ответила на мой вопрос.
      – Как ты узнал, что я буду в соборе?
      – Мы получили сообщение о баге.
      – Но в тот день в локации не было других игроков.
      – Нет, не было.
      – Как ты узнал, где меня надо искать в подземелье?
      – Точно так же. Из сообщения о программном сбое.
      – Кто прислал сообщение?
      – Игрок.
      – Кто?
      – Сообщение было послано анонимно.
      Сообщения, полученные через официальную веб-страницу, содержат в себе адрес отправителя, чтобы мы могли отследить заявку. Это сделано для того, чтобы можно было отсеять ложные сообщения. Таким образом, об анонимности и слова быть не может. Но оба раза мы получали сообщения о Ликорис, которые не содержали в себе ни адреса, ни ссылки на отправителя. Когда нашим программистам всё же удалось отследить адресанта (прим. пер.: адресат – тот, кому посылают послание, адресант – тот, кто посылает послание), оказалось, что сообщения пришли с неиспользуемого аккаунта, который уже около полугода был неактивным. И всё же за последние несколько дней с него пришло целых два сообщения.
      – Ты из Кобальтовых Рыцарей?
      – Да.
      – Альбирео, как называется твоя алебарда? – спросила Ликорис.
      – Божественное копьё Вотана.
      – Копьё бога.
      – Именно.
      – Кто тебе его дал?
      Интересно, Хокуто может слышать наш разговор? Мы сейчас в режиме пати, шёпота, или же нас может слышать любой игрок находящийся онлайн? Имеет ли это какое-нибудь значение? Может, мы вообще находимся в подвешенном состоянии между небом и землёй. Видит ли меня Хокуто? Где она сейчас?
      – Зачем тебе это?
      – Я хочу знать, как оно работает.
      – Кто-то ещё в бета-версии запрограммировал в него функцию отладки.
      – В игре Fragment?
      – Да.
      – Кто это сделал?
      – Я не знаю.
      – Когда ты стал системным администратором, в копьё неожиданно добавилась функция отладки?
      – Да.
      – Но кто её добавил, ты не знаешь?
      – Не знаю.
      – Потому что программы часто добавляются и удаляются без чьего-либо ведома.
      Это закрытая информация. Откуда она в курсе?
      – Ты знаешь о папке? – спросил я.
      – Папке?
      – О так называемом «чёрном ящике».
      Я не должен был поднимать эту тему. Кто знает, может нас слышит посторонний. А значит, таким образом я могу нарушить корпоративное соглашение. Ну и чёрт с ним. Впервые за многие годы поисков у меня появился шанс узнать о ней больше, чем знает кто-либо другой.
      – Она находится в системе?
      – Да. Но никто не может её открыть. Руководство сказало, что её там разместили американские программисты и нам не стоит обращать на неё внимания, а надо проводить локализацию согласно технической инструкции. Позднее я узнал у американских коллег, что ничего подобного они в системе не размещали. Только один человек знал о её содержимом, и он же её и запечатал. Он сказал, что тем самым предотвращает любое вмешательство в систему. Но запечатывая папку, он также лишил программистов возможности вносить изменения в The World. Да, мы можем добавлять квесты, локации и НПЦ, но аппаратное ядро игры запечатано в папке и никто к нему доступа не имеет.
      – Кто был этот человек?
      – Гарольд Хёрвик. Собственно, поэтому папка и называется «Системой Гарольда».
      – Я знаю это имя. Его носит человек из собора.
      – Призрак?
      – Да. Но я зову его создатель Кормилицы Морганны (прим. пер.: в оригинале дано Morganna Mode Gone. В английском языке словом «gone» также может обозначаться и беременность. То есть, дословно имя можно перевести как «Морганна в режиме беременности». Это вполне соответствует фразе, произнесённой в одной из сюжетных линий самой Аурой, что Морганна является её матерью. Но Морганна лишь присматривала за её рождением и развитием, а такую функцию раньше выполняли специальные няньки или кормилицы. Я использовал слово «кормилица» лишь потому, что оно ближе слову «мать», нежели слово «нянька»).
      – Создатель кого?
      – Так зовут бога, Альбирео. Она скрывается во Внутреннем Мире, который Гарольд пытался создать. Бог существует. Она дала тебе Божественное копьё Вотана и послала сообщения, в которых указывалось моё местонахождение. Бог пытается меня удалить.
      – Бог… пытается тебя удалить?
      – Именно так. Я нежеланное дитя. Даже бог от меня отвернулся.
      – Ничего не понимаю. Что такое Морганна?
      – Я убежала от Морганны. И тогда Морганна сказала тебе, где я прячусь. Морганна хочет, чтобы ты меня удалил.
      – Я думал, тебя хочет удалить бог.
      – Кормилица Морганна и есть бог.
      – Значит, ты скрывалась не от меня, а от Морганны?
      – Да.
      – Но ты только что сказала, что Морганна послала меня удалить тебя.
      – Да. Ты дважды пытался и дважды потерпел неудачу.
      – Всё верно. В первый раз тебе действительно как-то удалось от меня уйти, только ведь сейчас я тебя крепко удерживаю. Но если ты не боишься удаления людьми, значит, тебе не стоило опасаться меня или Кобальтовых Рыцарей.
      – Ошибаешься. Альбирео, ты наделён силой удалить меня. Она покоится в твоих руках, заключена в твоей алебарде.
      Внезапно перед глазами выскочило системное сообщение, в котором говорилось, что я получил новый предмет.
      – Я подправила данные твоей алебарды, – продолжила девочка. – Теперь у тебя есть последний сегмент, последняя часть меня.
      Когда я в первый раз пытался её удалить, он разбила себя на сегменты. Неужели она поместила один из них в моё оружие?
      – Вы получили etaf.cyl! – прочитал я сообщение.
      Fate.
      Она передала в мои руки свою судьбу.
      – Я вручила тебе моё желание отказаться от борьбы, – сказала Ликорис. – Я хотела бы остаться жить в этом мире, но… – она замолчала на мгновенье, – мне не стать Аурой.
      – Кто такая Аура?
      – Теперь ты меня удалишь.
      – Я больше не хочу тебя удалить.
      – Тогда меня удалит Морганна.
      – Зачем?
      – Потому что если в этом мире будет существовать ИИ накапливающий данные, то это ускорит рождение Ауры.
      – Морганна не желает её рождения?
      – Нет.
      – Но разве не она тебя создала? Разве ты пришла не из «чёрного ящика»?
      – Морганна противоречит самой себе.
      – Программа, противоречащая самой себе, не может нормально функционировать, – заметил я.
      – Система сложной архитектуры вполне может работать с внутренними противоречиями. И результаты такой работы будут не соответствовать ожиданиям отрицательного результата.
      – Но тогда… она ничем не отличается от живых людей.
      – Да.
      Это уж слишком.
      – Я наделена инстинктом самосохранения, – продолжила Ликорис.
      – Значит, такова была твоя цель? – спросил я. – Значит, поэтому ты разбила себя на сегменты? Чтобы спастись от Морганны. Но тогда зачем ты использовала меня для сбора своих фрагментов?
      – Мне необходимо быть единой. Таково стремление любого живого существа. И мне нужна была твоя помощь. Я нуждалась в помощи, потому что лишилась памяти.  Поэтому я создала квест, чтобы найти себе помощника. Я всё-таки стремилась взаимодействовать с The World и расти вместе с ней.
      – Как персонаж?
      – Да. Но пока я существую, Морганна так и будет выдавать моё местоположение людям, до тех пор, пока Кобальтовые Рыцари не найдут и не удалят меня. Но теперь это не имеет значения. Я сдаюсь.
      Её голос звучал подавленно. Разве может ИИ обладать настолько сложными эмоциями?
      – Но почему?
      – Я продукт неудачной попытки. Я должна умереть. Мне не удалось стать его мечтой. Поэтому пришла пора от меня избавиться.
      – Это неправильно!
      – Альбирео, мы с тобой прошли долгий путь вместе. Но боюсь, на этом наш с тобой квест закончен.
      Всё вокруг стало белым и она исчезла.
      У меня перед глазами появилось сообщение «Объект удалён». Но я не запускал процесс, она сама его запустила. Ликорис сама лишила себя жизни.
      На миг до моего слуха донеслось тихое тиканье маятников, висящих посреди бесконечной белой вселенной. Их тиканье было последним, что я услышал перед тем, как меня окружило кольцо света и телепортировало прочь.
      Тик-так, тик-так.

К локации 3                                                                                                                            К локации *