К содержанию                                                                                                                            На главную

Мэг и Серон IV:
«Дело о серийном убийстве в деревне Эрко»
Глава 2 – Деревня Эрко

      – Ах, как же я знатно поспала, – произнесла Дженни.
      – Да. Я тоже очень хорошо выспалась, – вторила ей Мэг.
      – Я иногда просыпалась, поэтому мне приходилось есть в одиночестве, – сказала Наталья.
      – Нася, можешь не продолжать, – произнёс Ларри.
      – Какие удобные сиденья, в них поясница совсем не затекает, – подал голос Ник.
      – Действительно, удобные, – согласился Серон.
      Лимузин, наконец, прибыл в деревню Эрко.
      Формально стоял вечер, но в летнее время дни тянутся долго, а потому солнце висело ещё высоко.
      В деревне Эрко проживало примерно тридцать тысяч человек. Этого было многовато для масштабов деревни, но в то же время и маловато для придания ей статуса города.
      Примерно девяносто процентов её просторной поверхности занимали пастбища и поля. Только в центре деревни находился небольшой торговый квартал с магазинами, там же располагались и правительственные учреждения.
      Через всю деревню переплетались узкие извилистые грунтовые дороги с посаженными вдоль них деревьями. Само собой, ни о каких уличных фонарях речи даже и не велось.
      Грунтовая дорога вела и к дачному району. Каждый участок эффективно использовал обширную территорию. Расстояние между возведёнными строениями составляло до нескольких сотен метров – порой дома располагались так далеко, что соседей не было видно.
      В этом районе у родственников Дженни находился шикарный особняк. Основное строение было тридцать метров шириной и три этажа высотой. Его белые стены и оранжевая крыша придавали зданию яркий и стильный вид. Рядом с домом стоял большой деревянный гараж. Его двери в данный момент были закрыты. В просторном ухоженном саду росли летние цветы в их поре цветения, и можно было услышать пение птиц.
      Лимузин проехал в ворота, пробежал по дорожке и остановился возле дверей здания.
      Члены клуба журналистики высыпали с обеих сторон автомобиля. На улице было не особо жарко, но и не так ветрено, как в Столичном Округе. Людей окутал прохладный освежающий воздух.
      – Ого, неплохо, – первой высказала своё впечатление Наталья. Заметив вышедшую к ним из дома пожилую пару, девочка с ними поздоровалась.
      И мужчине и женщине было за пятьдесят лет, одеты они были в клетчатые рубашки разного цвета и хлопчатобумажные рабочие штаны. И мужчина и женщина имели пухлые фигуры, и внешне производили приятное впечатление.
      Всю дорогу, пока они шли к приезжим, они громкими голосами их приветствовали. Затем, пожилая женщина обратилась к Дженни:
      – Здравствуй, Дженни, ты так давно нас не навещала. Я рада видеть, что у тебя всё хорошо... Твоя новая причёска тебе очень идёт.
      – Спасибо, тётушка, – ответила ей Дженни. – Спасибо, что разрешили у вас погостить.
      С нехарактерной для неё беззаботной улыбкой, Дженни представила пожилую пару своим одноклубникам:
      – Перед вами управляющие дачей господин и госпожа Руф. Они помогают нашей семье уже многие годы. Так что для нас они скорее приходятся родными тётей с дядей, чем прислугой.
      Затем она представила клуб журналистики и телохранителей пожилой паре. При этом школьники вежливо поздоровались, а телохранители предъявили свои удостоверения.
      – Спасибо, что приехали к нам в гости. Добро пожаловать в деревню Эрко. Не желаете ли для начала испить чая? После этого мы покажем вам ваши комнаты, – предложила госпожа Руф.
      Серона с остальными школьниками проводили в большую гостиную на первом этаже. В это время телохранители Кац и Литнер разнесли их багаж по комнатам.
      С восхищением глядя на красивые цветы за окном, члены клуба журналистики лениво попивали чай с поставляемым местной фермой молоком. В это время госпожа Руф коротко рассказала им про дачу.
      Гости могли спокойно разгуливать в пределах голубого забора, который обозначал границы дачной территории с садом. На заднем дворе дачи содержались две лошади, на которых гости могли разъезжать на дальние расстояния. А благодаря недавнему велобуму в наличии имелось с десяток велосипедов. Помимо них, для тех, у кого имелись водительские права, в гараже стояло два мотоцикла.
      – У меня! У меня есть права! С разрешённым объёмом двигателя до 300 кубических сантиметров! – завопил Ларри, вскидывая вверх руку. В Рокше на всех начинающих мотоциклистов накладывалось ограничение по объёму двигателя мотоцикла.
      После чая школьникам показали их комнаты. Каждая комната обладала размерами слишком большими для одного человека.
      В помещении находилась двуспальная кровать с балдахином и тюлевыми занавесками, роскошный диванчик, розового цвета туалетный столик и зеркальный комод, а также пушистый ковёр.
      Стены комнат были окрашены в умиротворяющий белый цвет. Каждую комнату украшали различные картины одного художника.
      – Ах, я узнаю этого живописца. Это же…
      – Ник, забей. У меня нет никакого желания узнавать, сколько они стоят.
      Ещё в каждой комнате находился отдельный туалет и белая фарфоровая ванна.
      С балкона перед гостями представал вид на цветущий сад и уходящую вдаль поросшую травой равнину.
      Три мужские комнаты располагались на втором этаже, и три женские – на третьем. У Каца с Литнер были отдельные комнаты на первом этаже.
      – Ларри, даже и не думай ночью к нам прокрасться, – в шутку произнесла Наталья.
      – Чего?.. Зачем мне это делать? – с серьёзным лицом задал очевидный вопрос Ларри.

* * *

      Все отдыхали у себя в комнатах до тех пор, пока на небе не начал разгораться красным цветом поздний закат.
      – Серон, ужин!
      – Уже иду.
      Пятеро человек, включая Ларри, постучались Серону в дверь. Клуб журналистики направился в большую столовую на первом этаже здания.
      В столовой находился неиспользуемый в данный момент камин и длинный стол на двадцать персон перед ним. Клуб журналистики занял один конец стола, причем, как и в клубной комнате, мальчики сидели по одну его сторону, а девочки по другую.
      На столе уже стояли хлеб, овощи, сок, чай и лёгкие закуски. А ещё…
      – Сегодня вечером у нас будет тушёная в белом вине курятина под анчоусовым соусом.
      Госпожа Руф выкатила на тележке главное блюдо.
      На тарелке располагались тушёные в белом вине куриные ножки. Рядом с ними соседствовал соус – обжаренная в оливковом масле смесь анчоусов и пряных трав. Соус находился в маленьком горшочке, размещённом на портативной жаровне, чтобы поддерживать его тёплым.
      – Пахнет вкусно, – произнесла Мэг. – По правде говоря, мне очень нравятся анчоусы. Хотя вся остальная семья их ненавидит.
      – И смотрится здорово… Можно будет взять добавочную курицу? – поинтересовалась Наталья.
      – Ты ведь даже ещё не начала есть... Хотя, я тоже хочу добавку, – прибавил Ларри.
      – Масло тоже аппетитно выглядит. И, похоже, оно очень свежее, – оставил комментарий Ник.
      – Вероятно, его приготовили сегодня. Исключительно из свежих сливок – просто и вкусно, – сказал Серон.
      – Верно подмечено, Серон. Могу поспорить, что дядюшка сегодня над ним хорошенько поработал, – подтвердила Дженни.
      Они начали ужинать.
      Они закончили ужинать.
      – Фу-х… Вот же я наелась, даже двигаться не могу, – произнесла Дженни. – Как мне теперь провести для вас обучение?
      – Давай оставим его на завтра. Кстати говоря, масло просто невероятное. Замороженные продукты с ним даже рядом не стоят, – ответил ей Серон.
      – Вкусным было абсолютно всё, – сказал Ник. – Я практически получил наслаждение от спаржи.
      – Ага, замечательно поели, – вставил своё слово Ларри. – Как только ужин переварится, я тут же сделаю несколько физических упражнений.
      – Я уже предвкушаю удовольствие от остального летнего лагеря… Кстати, что у нас будет на полуночный перекус? – поинтересовалась Наталья.
      – Спасибо за пищу, – произнесла Мэг.

* * *

      Вскоре солнце целиком скрылось за линией горизонта и наступило вечернее время.
      – Сегодня я научу вас пользоваться фотоаппаратом! Всем переодеться в спортивную форму и вернуться сюда! – прокричала Дженни, сидя в гостиной комнате.
      – А почему в спортивную форму? – спросил Ларри.
      – Потому что у нас клубное мероприятие, – ответила Дженни.
      Как только члены клуба собрались в одинаковой одежде (за исключением вышитых на груди фамилий), Дженни на громоздком столе разложила отрез ткани. Затем она вынула из чехла фотоаппарат и поместила его сверху на ткань.
      – Начнём с самого фотоаппарата! Я от вас ожидаю, что за сегодня вы хорошенько запомните инструкцию, потому что на завтра у нас намечается фотопрогулка!
      – Ничего себе коллекцию ты привезла.
      Как и сказал Ник, на столе находилось с десяток фотокамер. Все они были дальномерными аппаратами, использующими стандартную 35-мм плёнку. (прим. пер.: дальномерный фотоаппарат – класс фотоаппаратов, использующий для наводки на резкость оптический дальномер) Кроме них тут же выстроился ряд из более чем двадцати объективов: от широкоугольных, до телевиков. И помимо них больше сотни катушек новой чёрно-белой фотоплёнки, и шесть экспонометров для определения интенсивности освещения перед съёмкой.
      Хотя в последнее время фотоаппараты купить стало проще, семье из среднего класса по-прежнему было бы за счастье иметь дома хотя бы один. А тут, прямо перед глазами, на столе лежало их целых десять штук.
      – Да уж… Если всё продать, то можно сколотить нехилое состояние, – процедил Ларри.
     
      – Слушайте сюда! Новостная фотография это вам не картина! Нам не нужно изображение, смысл которого не разобрать без длинного пояснения! Наша цель – сделать чёткий, сфокусированный кадр, который каждый сможет понять с первого же взгляда!
      Начался «Урок фотографии от профессора Дженни Джонс».
      Первым делом взялись за изучение экспонометра.
      Опытный фотограф может запросто определить, какое количество света имеется в солнечный или пасмурный день, но для новичка подобное не представляется возможным.
      Это малость раздражало, так как постоянно приходилось проверять экспонометром экспозицию и потом выставлять это значение. Ещё данный прибор был достаточно невелик и мог целиком поместиться в ладони одной руки. Поэтому, чтобы не уронить, приходится носить его на шнурке на шее. А когда экспонометр не использовался, его приходилось прятать в кожаный чехол, чтобы солнечные батарейки не испортились.
      – Выглядит изящно и мило, – высказала своё впечатление Мэг, изучая коричневый кожаный чехол.
      Затем Дженни научила всех настраивать экспозицию – то есть, другими словами то, как много света надо впускать в фотоаппарат.
      Чтобы точно настроить экспозицию, необходимо знать три основных параметра: чувствительность плёнки, настройку диафрагмы объектива и быстродействие затвора.
      – Шеф, ты гонишь слишком быстро. Подожди нас, – пожаловалась Наталья.
      – Я расскажу всё по порядку, – согласилась Дженни.
      Чувствительность плёнки означает ровно то, как эта фраза звучит. Это параметр того, как чутко плёнка реагирует на свет. Если чувствительность плёнки достаточно высокая, то и скорость срабатывания затвора (речь о которой пойдёт ниже) можно увеличить. Но тут существует и обратная сторона медали – итоговая фотография в таком случае станет выглядеть более зернистой. Соответственно для плёнки с меньшей чувствительностью всё обстоит наоборот. Ну и само собой, для всей катушки с плёнкой чувствительность остаётся одна и та же, пока не поменяешь на другую плёнку.
      В данном случае Дженни принесла только плёнку с чувствительностью в 125 единиц. Поэтому в этот раз им не было нужды заботиться о чувствительности. Единственное, что одноклубникам надо не позабыть, – это выставить данную цифру у себя на экспонометрах.
      – Кто оплачивает стоимость плёнки и затраты на её проявку? – поинтересовался Серон.
      – Спишем на клубные издержки, – ответила Дженни.
      Затем она научила всех настраивать диафрагму объектива – то есть, то, какое количество света должно проникать через линзы в камеру.
      Внутри объектива есть лепестки, которые могут расширяться и сжиматься. Их положение измеряется в единицах диафрагменного числа «F». Чем шире раскрыта диафрагма, тем больше света проникает в фотоаппарат. Хотя, существует и такое положение, в котором больше света уже никак не дашь. Оно называется «открытое F».
      Ещё одной особенностью является то, что чем шире диафрагма, тем уже диапазон фокусировки. Так как при данном способе съёмки задний фон размывается и становится мягче, то им удобно фотографировать людей или цветы, потому что это позволяет выделить их на переднем плане кадра.
      С другой стороны, когда диафрагма сжата, то можно сфокусироваться в более широком радиусе – например, можно одновременно сфотографировать дачный дом и пейзаж позади него.
      – Строго говоря, фокус расположен только на одном фиксированном расстоянии, но когда вы сжимаете диафрагму, то фокусировка как бы растекается взад и вперёд. Это называется «глубина резкости».
      – Это ещё что такое? Я в таких сложных вещах не разбираюсь, – удивлённо склонила голову на бок Наталья.
      – Нася, а ты сними свои очки, – вмешался Серон.
      – Что?.. Ну, ладно. Теперь я вблизи ничего не вижу.
      – Что будет, если теперь прищуриться? Или попробуй перед глазом сжать большой и указательный пальцы в узкое кольцо и посмотреть сквозь него.
      – Ах, я же постоянно прищуриваюсь без очков… Действительно, тогда я начинаю видеть чуточку лучше.
      – Если так сделать, то можно даже прочитать буквы, которые обычно просто не читаются или видны еле-еле, верно?
      – Да, так и есть.
      – То же самое происходит, когда ты увеличиваешь глубину резкости.
      – Ага!.. Понятно! Вот теперь до меня дошло, – разобралась во всём Наталья. – Значит, у меня есть все качества, чтобы стать фотографом?
      – Сразу так и не скажешь – шутишь ты или нет, – пробубнил себе под нос Ларри.
      Дженни продолжила.
      Большая глубина резкости может показаться удобной, но чем больше сжата диафрагма, тем меньше света пропускает объектив. А это значит, что при одной и той же чувствительности плёнки придётся уменьшать быстродействие затвора.
      Быстродействие затвора это количество времени, которое затвор держится открытым – то есть, это то время, которое свету позволяется падать на плёнку.
      При высокой скорости затвора даже быстродвижущиеся объекты можно сфотографировать так, будто они стоят на месте. С низкой скоростью затвора можно снимать тусклые объекты или же работать на узкой диафрагме. Но тогда придётся пользоваться штативом, потому что в противном случае фотография выйдет настолько размытой, что изображение будет не разобрать.
      В переводе на язык быстродействия затвора можно сказать, что существует некий порог, который при фотографировании с рук пересекать нельзя. Поэтому сообразно этому правилу нужно держать диафрагму достаточно открытой.
      – У этого фотоаппарата шесть шагов быстродействия затвора: 1/500 секунды, 1/250 секунды, 1/100 секунды, 1/50 секунды и 1/25 секунды. А также режим постоянного света.
      – Дженни, что такое «постоянный свет»? – спросил Ник.
      – Это значит, что затвор будет оставаться открытым так долго, как долго ты будешь удерживать нажатой кнопку спуска затвора.
      – А-а, понятно. Значит, он используется только совместно со штативом.
      – Да. Но так как мы сейчас снимаем с рук, то установите скорость 1/50 и всё будет отлично. Если считаете, что вам надо замедлить скорость, то лучше увеличьте диафрагму. Попозже я научу вас пользоваться фотовспышкой.
      После того как будет выставлена экспозиция, наступает время фокусировки. Даже если освещённость окажется идеальной, то фотография не получится, если изображение объекта будет не в фокусе.
      – Так, Ларри Хепбёрн, с этого момента больше никаких подколок! – произнесла Наталья, поправляя очки указательным пальцем.
      – Так я ничего и не говорю!.. Ни «слепым кротом», ни «четырёхглазой» тебя даже не называл, – ответил Ларри.
      – Что за наезды, Ларри? Пойдем-ка, выйдем, мне надо с тобой поговорить.
      – Иди одна. Вероятно, звёзды на небе сейчас выглядят красиво и романтично.
      – Так-так, друзья детства, убивать друг друга будете потом. Я продолжаю лекцию.
      У дальномерного фотоаппарата приходится глядя в видоискатель крутить расположенное на объективе кольцо фокусировки. Если предмет в центре видоискателя раздваивается, значит, кадр не в фокусе. В таком случае, надо крутить кольцо до тех пор, пока изображения не сольются в одно целое.
      Напоследок Дженни рассказала о композиции.
      Например, нет смысла фотографировать человека, если его лицо не попадает в кадр. Или же снимать ландшафт, если горизонт завален.
      Фотографу надо глядя видоискатель настроить угол съёмки или заменить объектив в зависимости от того, что он хочет снимать.
      Ещё один момент, который следует отметить, это то, что с фотоаппаратами надо обращаться бережно, так как это весьма деликатное оборудование. По возможности камеру следует держать на надетом на шею ремешке. Кроме того, не стоит сильно увлекаться съёмкой с прижатым к видоискателю глазом, а то можно упасть.
      – Ты говоришь исходя из своего опыта? – поинтересовался Ник, и Дженни призналась, что такое происходило с ней несколько раз.
      Серон наскоро и в разумных пределах записал главные положения урока, после чего скопировал свои записи для других.
      Надвигалась ночь. Луна ещё не взошла, из-за чего мир за окном казался чёрным как смоль. Заметно похолодало, и это чувствовалось даже несмотря на то, что все были одеты в свои школьные спортивные костюмы.
      – Всё ясно… Теперь я немного понимаю, как им пользоваться. И в то же время, теперь я знаю, почему папа никогда не давал мне в руки фотоаппарат. Я всегда буду носить с собой записи Серона.
      Все члены клуба, включая не разбирающуюся в технике Мэг, овладели основами фотографии.
      – Остальному я научу вас завтра. Нет ничего лучше практики. Поэтому давайте завтра наснимаем кучу кадров, – закончила Дженни. От страстной лекции у неё на лбу выступил пот.
      – Ты не научила нас заправлять и вытаскивать плёнку, – указал Серон.
      – …Завтра! Все свободны!
      Таким образом было положено начало первому дню летнего лагеря.
     
      Шесть одетых в спортивные костюмы людей медленно взбирались по центральной лестнице дачного дома.
      – Какой длинный день. Могу поспорить, что сегодня я буду спать как убитая, – зевнула Наталья.
      – Я так рада тому, что могу поспать в кровати как у принцессы, – произнесла Мэг.
      – У Серона наверняка есть похожая кровать. Что можешь про неё сказать? – поинтересовался Ник.
      – У моей сестры была такая кровать. Но она попыталась залезть на балдахин и он сломался. Так что теперь этой кровати больше нет, – ответил Серон.
      – Как насчёт того, чтобы встать завтра пораньше и пробежаться десять километров на рассвете? – задала вопрос Дженни.
      – Что, у нас теперь военный лагерь? – засмеялся Ларри. – Я не против, если вы все готовы к пробежке.
      – Я решительно отказываюсь. – Я тоже…
      Наталья с Мэг тут же подняли протест.
      – Что же, ничего не поделаешь, – пробормотала Дженни. – Тогда, утром разрешаю проспать до самого завтрака. Хотя, я и сама не любительница вставать рано.
      На втором этаже мальчики сошли с лестничного пролёта.
      – Всем спокойной ночи, – вежливо попрощалась с ними Мэг, поднимаясь дальше на третий этаж.
      – …
      Серон с тоской во взгляде следил за каждым её шагом, пока она не пропала из виду.
      – У вас что, прощание на причале? – подумал было Ларри, но он всё же молча дожидался Серона. Так же, с прохладным видом на лице, поступил и Ник.
      – А? – внезапно Ларри резко повернулся в пустой коридор.
      – Что-то случилось? – удивившись такому поведению, спросил его Ник.
      – Хм-м... Мне показалось, что сейчас где-то что-то треснуло... Наверное, это просто моё воображение?.. Мне показалось, – Ларри слегка пожал плечами. Затем он постучал Серону по плечу, пробуждая того из оцепенения. – Пошли. Завтра тоже наступит день.
     
      – А?..
      Всего за одну ступеньку до третьего этажа Наталья замерла на месте, у неё изменилось лицо.
      – Что случилось? – Всё хорошо?
      Так Дженни и Мэг одновременно спросили у неё из-за спины.
      – Мне послышался звук, похожий на тот, будто сработал тостер. Интересно, что это было? – ответила Наталья, удивлённо склонив голову на бок. – Хотя, это не моё дело. Если что-нибудь действительно произойдёт, то господа Кац и Литнер наверняка это заметят, – заключила она, завершая подъём по лестнице.

* * *

      Второй день восьмого месяца.
     
      На дворе стояло утро второго дня летнего лагеря.
      Серон проснулся как обычно рано. Он открыл глаза в то же самое время, что и вчера – за час до того, как ночной поезд прибыл в Столичный Округ.
      Пробиваясь между занавесками, ослепительно сияло солнце. День был ясным.
      – …
      На Сероне были надеты футболка и шорты. Он слез с кровати и почёсывая спутанные волосы направился в ванную комнату. Так как душ он принял ещё вчера вечером, то сейчас он просто переоделся в брюки и рубашку.
      – …
      До завтрака ещё оставалось время, и Серон задумался, чем бы ему заняться.
      – Точно. Фотоаппарат.
      Он подумал было повторить урок Дженни, но вдруг осознал, что все камеры до сих пор лежат внизу в гостиной.
      – …
      Так как больше делать было нечего, то Серон раздвинул занавески, открыл стеклянную дверь и вышел на залитый солнечным светом балкон.
      Солнце всё ещё низко висело над горизонтом, но уже сияло ослепительной белизной. Небо до сих пор имело ультрамариновый оттенок. Воздух прохладный, низкая влажность, ветра почти не чувствовалось.
      Окутанный приятным прохладным воздухом и ароматами трав, Серон пошёл вперёд. Он положил обе руки на перила, и в это же время…
      – Ой, Серон.
      Он услышал доносящийся снизу чей-то голос.
      Серон опустил взгляд в сад. Там, между цветочными клумбами, стояла Мэг и смотрела вверх на него. Но…
      – Ха?..
      Серон замер, не распознав стоящую в саду фигуру.
      На Мэг было надето белое хлопковое платье, но вместо её обычных хвостиков, волосы у девочки были распущены.
      – Я тоже рано проснулась.
      У Серона заняло пять секунд пристального разглядывания, прежде чем он узнал любимую им девочку.
      – А-а… Это-о!.. Доброе утро.

msv4c21

      – Да, доброе утро. Я спустилась вниз, чтобы немного прогуляться по саду. Серон, хочешь тоже погулять?
      – С-сейчас иду!
      Серон крепче сжал перила балкона, готовясь их перемахнуть…
      И только он начал заносить ногу, как вдруг внезапно понял, что здесь что-то не то. Он остановился.
     
      Довольно быстрым шагом Серон спустился по центральной лестнице. Он за всю свою жизнь никогда так быстро не ходил. И как только он вышел за дверь, то тут же бегом припустился к Мэг.
      Девочка сидела на корточках перед клумбой с красным шалфеем, но заметив присутствие Серона, она поднялась на ноги и улыбнулась. Её длинные волосы затрепетали.
      – Сегодня тоже хорошая погода.
      – …Да, у меня всё хорошо.
      – Что? Я что-то неправильно произнесла на рокшенуксском?
      – Нет, постой. Извини… Это-о… Я ошибся. Д-должно быть, я ещё сплю. Прошу прощения… Сегодня отличная погода. (прим. пер.: в оригинале Мэг сказала «今日もいい天気ですね» – кёу мо ии тенки десу не – а Серон ей ответил «はい元気です» – хай генки десу)
      – В самом деле, очень хорошая! Раз уж мы рано проснулись, давай прогуляемся по этому дивному саду!
      Почти оцепенев, но стараясь ничем не выдавать своего состояния, Серон занял место слева от Мэг. Они начали медленно бродить по саду из цветочных клумб, газонов и деревьев.
      Серон отчаянно пытался заставить свою голову работать:
      – З-знаешь… твои волосы. Я немного удивился, – единственное, что у него получилось, это выдавить из себя свои истинные впечатления.
      – А, ну да. Я подумала, что, почему бы и нет. Поэтому, после того как проснулась, то оставила их как есть. Я их потом снова соберу, потому что с распущенными волосами очень неудобно двигаться.
      – Что?.. Д-да, ты права. Они могут мешаться, когда пользуешься фотоаппаратом… – против своего желания Серон дал рационалистическое объяснение.
      – Да! Они мешаются, – как само собой разумеющееся согласилась Мэг. Она пальцем левой руки покрутила волосы.
      Серон мог видеть её обращённое в профиль лицо. Мигая, он не отводил от него взгляд.
      – В школе СоБеИль, в которой я училась, существовало правило, что у школьниц волосы должны быть завязаны в хвостики.
      – Ясно…
      – Я посещала женскую школу. То есть, все ученики в ней были девочками. И там нельзя было носить любую причёску, как в этой школе. В то время я считала, что это очень несправедливое правило.
      – Ты права. В Рокше к подобному относятся намного проще.
      – Именно. Это было так удивительно. Но после того как я приехала в Рокше, хвостики неожиданно показались мне удобными, поэтому я продолжила их завязывать. Моя подруга Лилия советует мне попробовать разные причёски, но я остаюсь с хвостиками.
      – Старую привычку довольно трудно поменять, – Серон дал осторожный ответ, хотя у себя в голове он твёрдо вознамерился обсудить причёску Мэг с её подругой Лилией.
      – Кстати о Лилии… Я когда-нибудь хочу взять её с собой в СоБеИль. Вот все удивятся, когда я приведу рокшенукца, который разговаривает на безельском лучше меня.
      Серон сделал глубокий вдох, настроился и заговорил на безельском языке:
      – Я… немного… изучал… безельский язык.
      – Ох! Вот это сюрприз! Ты просто поразителен.
      – Это очень трудный язык. Он… меня… удивил… – он произнёс фразы на спотыкающемся, но вежливом безельском языке, прежде чем переключился обратно на рокшенуксский. – Прости. Это всё, что я могу на данный момент. В нём очень сложные спряжения, поэтому всё, что я смог, это запомнить фразы целиком. У него тяжёлое произношение и у меня возникли трудности с запоминанием родов существительных.
      Мэг покачала головой:
      – Тогда, я тоже немного на нём поговорю, – произнесла она на рокшенуксском, затем переключилась на безельский. – Серон, ты всегда полон сюрпризов. Мне кажется, что я могу многому у тебя научиться.
      – Что это означает? Я распознал своё имя, но всё остальное для меня осталось словно в тумане…
      У Мэг заняло некоторое время, чтобы в голове перевести свои мысли на рокшенуксский язык, затем она упростила своё высказывание:
      – Я сказала «Серон, ты очень крутой»!
      Та-дам!
      Мыслительный процесс Серона с грохотом остановился, и восстановился только тогда, когда несколько секунд спустя он услышал встревоженный голос Мэг.
     
      После этого у них произошёл ни чем не примечательный разговор о садовых цветах и о пейзажах, которые они увидели вчера на автобане.
      – Серон, сейчас ты сияешь ярче кого-либо ещё, – сказал стоящий в футболке на балконе блондин с голубыми глазами. Из-за того, что Мэг с Сероном бок о бок ходили в противоположном конце сада, они не могли слышать слов Ларри.
      – Согласна… Почему бы тебе тоже хоть иногда не побыть таким же крутым? – произнёс кто-то у него над головой.
      – Хм-м? – сердито нахмурился Ларри и взглянул вверх.
      Там, прислонившись к перилам балкона, с распущенными волосами стояла Наталья. Её волосы были даже длиннее, чем у Мэг.
      – Какие длинные.
      – Ага. Хочешь попробовать по ним забраться? (прим. пер.: намёк на сказку братьев Гримм «Рапунцель»)
      – Я воздержусь. У тебя много времени уходит на то, чтобы их вымыть и высушить?
      – Порядком. Та ещё морока.
      – Как насчёт того, чтобы коротко подстричься, как у меня?
      – Если будет настроение.
      В их разговоре не было даже и намёка на романтику. Наталья посмотрела в сад:
      – Хм-м. Может, стоит спуститься к ним и малость поразвлечься?
      – Я сделаю всё возможное, чтобы тебя остановить, – со вспыхнувшими в утреннем свете голубыми глазами произнёс Ларри.
      – Да уж. Ну, тогда я пошла мыть голову, – сказала Наталья, отступая к себе в комнату.
      Ларри вздохнул. Не успел он опомниться, как на соседнем балконе появился Ник в светло-зелёной пижаме:
      – Мешаться на чьём-то романтическом пути считается плохим тоном, – произнёс он, даже не поздоровавшись.
      Ларри перевёл взгляд в его сторону.
      – Ты прав. Доброе утро, – поздоровался он с Ником, чью голову украшал прелестный чёрный ночной колпак с разбросанными по всей его поверхности жёлтыми звёздами.
      – Доброе утро. Судя по всему, нас ждёт замечательный день.

* * *

      – Увидимся за завтраком.
      – Д-да. Пока.
      После прогулки по саду Серон распрощался на лестнице с Мэг и по коридору второго этажа направился к себе в комнату. Но проходя мимо Ларриной комнаты…
      – Отличная работа!
      – Ва-а!
      Серон вздрогнул от раздавшегося из слегка приоткрытой двери оклика.
      – …Ларри, можно войти?
      – Проходи-проходи.
      Как только улыбающийся Ларри плотно закрыл за ним дверь, Серон взволнованным голосом, хотя выражение его лица при этом как обычно не изменилось, обратился к другу:
      – Т-т-ты в-в-видел? Никто не сравнится с Мэгмикой с распущенными волосами!
      – Ага, я видел её издалека. В этом и состоит преимущество летнего лагеря, – ответил Ларри.
      – Теперь я могу умереть счастливым, – крепко сжимая правую руку в кулак, пробормотал Серон глядя в потолок.
      – Давай не будем торопить события.

* * *

      Когда пришло время, шестеро школьников собрались в столовой.
      Ларри появился в своей обычной футболке и надетой поверх неё серой толстовке. На Нике были похожие как у Серона брюки и белая рубашка. Дженни пришла в тёмно-синих шортах и женской рубашке. На длинных ногах Натальи красовались брюки, а сверху она была облачена в светло-зелёный летний свитер.
      Этим утром им подали традиционный завтрак Рокше – бекон и яйца с хлебом, овощами и фруктами. Всё было очень вкусным. Масло оказалось таким же хорошим, как и вчера.
      Все гости ели с большим удовольствием. Ларри один за другим опустошал стаканы с молоком.
      – Отличное молоко. Ещё порцию!
      – Ага, кальций очень важен для организма. Не сдавайся, скоро ты начнёшь расти вверх.
      – Ната, отстань.
      – Похоже, что хорошая погода простоит весь день, – произнесла госпожа Руф, поднося чай после завтрака. – Как насчёт того, чтобы на ужин пожарить в саду шашлыки?
      Все шестеро с энтузиазмом согласились.
      – Тогда, я к тому времени подготовлю мясо и овощи, – пообещала госпожа Руф.
      – Я могу помочь! Готовка на природе это мой конёк, – вызвался добровольцем Ларри.
      – Я тоже помогу, – присоединился к нему Серон.
      – Звучит интересно, – за ним предложил себя и Ник. В конечном итоге абсолютно все подписались на помощь в приготовлении ужина.
      Госпожа Руф записала, кто что предпочитает пожарить. И как только она удалилась…
      – Всем доброе утро.
      В столовую вошли Кац с Литнер. Кац спросил у Дженни о планах на день. Последовал её ответ:
      – С утра мы собираемся покататься по деревне на велосипедах и немного пофотографировать. Потом пообедаем в ресторане у здания сельсовета. Я хочу, чтобы все попробовали знаменитые местные спагетти. Так как у нас есть пара серьёзных едоков, то закажите, пожалуйста, заранее восемь порций. Затем мы сдадим плёнку в фотоателье и вернёмся сюда, а если у нас останется время, то поучимся пользоваться печатной машинкой, после чего примем дневной сон. Вечером у нас будут шашлыки, а после них, если останется время, ещё одна лекция.
      – Всё понятно, – утвердительно кивнул Кац.
      – Мы не будем сами проявлять и печатать фотографии? А я так на это надеялся, – заговорил Ларри.
      – У нас здесь нет проявочной комнаты. В этот раз попросим всё сделать в фотоателье, правда, готовые фотографии придут только на следующий день. Сами мы сфокусируемся на съёмке. А как только вернёмся в школу, я проведу вам урок в проявочной.
      – Хорошо. И насчёт поездки в деревню… мы всей толпой поедем на велосипедах?
      – Так и планировалось. Почему ты спрашиваешь?.. – поинтересовалась Дженни, недоверчиво глядя на Ларри. Все взгляды обратились к мальчику.
      – У меня другое предложение. Может, разобьёмся на три пары? Зачем нам толпиться всем вместе? Знаю, что мои слова могут прозвучать слишком эгоистично, но я бы хотел покататься по деревне на мотоцикле. Я возьму кого-нибудь с собой на заднее сиденье, поэтому остальные могут разбиться на пары и на велосипедах провести время до обеда кому как угодно. Нет ничего интересного в том, чтобы всем фотографировать одно и то же.
      – «Делать только то, что тебе говорят!» – так хотела я сперва сказать, но раз уж все будут заниматься фотографией, то почему бы и нет. И кто с тобой поедет? Я, само собой, отказываюсь.
      – Выходит, что я, – произнесла Наталья, пожав плечами. Затем она продолжила. – Крутить педали это так утомительно. Было бы здорово иметь под рукой слугу, который на мотоцикле отвезёт меня куда угодно.
      – Ты кого назвала слугой?.. Хотя, фиг с ним. Значит, со мной едешь ты.
      Ларри с Натальей работали с безупречной синхронностью.
      – В таком случае, можно мне поехать с президентом клуба? Боюсь, что я не совсем понял некоторые моменты, как пользоваться фотоаппаратом. А ещё я уверен, что Мэгмика не испытает никаких трудностей с Сероном, так как он наверняка всецело разобрался с процессом, – присоединился Ник.
      Только тогда Серон осознал, что Ларри, Наталья и Ник изо всех сил стараются ему помочь.
      – …
      С непроницаемым лицом и молча про себя он осыпал их словами благодарности.
      – Хм-м. Ладно, – согласилась Дженни, – так и поступим. Мэгмика, ты согласна?
      – Да. Меня всё устраивает, – Мэг, до которой тайный смысл происходящего так и не дошёл, покорно согласилась.
      – Хорошо. В таком случае, я всем выдам карту местности. Встречаемся в деревне в двенадцать часов. У всех мальчиков есть часы? Место встречи – у фонтана в «Мемориальном парке Хаккани» в центре деревни. На карте он обозначен, к тому же, всегда можете спросить направление у местных. Парк расположен в трёх километрах отсюда и по дороге к нему почти нет склонов, так что на велосипеде добраться до него будет не трудно. И чтобы до нашей встречи никаких перекусов – у нас забронирован обед. На этом всё, все свободны!
      Школьники дружно кивнули и поднялись на ноги, чтобы разойтись. И тут вдруг заговорил Серон:
      – Дженни, научи нас как правильно заправлять и вынимать плёнку.

* * *

      Чтобы заправить плёнку, нужно повернуть задвижку на дне камеры и открыть заднюю крышку, после чего с левой стороны вставить катушку (эдакий металлический цилиндр) с плёнкой. Затем, свободный конец плёнки необходимо плотно обернуть вокруг расположенной справа приёмной оси. После этого надо захлопнуть крышку и, сделав два или три прогоночных кадра, установить счётчик кадров на ноль.
      После того как будут отсняты двадцать четыре кадра, надо нажать на расположенную рядом с затвором кнопку и тем самым разблокировать перемотку. Затем придётся вращать ручку слева до тех пор, пока на ней не пропадёт натяжение. Теперь катушку с плёнкой можно вытаскивать.
      Если где-то в процессе загрузки/выгрузки будет допущена ошибка, то либо не получится сделать ни одного снимка, либо вся катушка будет испорчена. Так что данная работа требует аккуратного выполнения.
      После подробного разъяснения клуб журналистики отправился на выезд.
      Они взяли с собой только свои кошельки, фотоаппараты, объективы и экспонометры. Кроме того, каждому досталось около пяти катушек с плёнкой, а так же карта деревни и маленькая бутылка с водой. Всё это школьники уложили в полотняные пакеты или ручные кожаные сумки.
      Велосипедные отряды разместили свои принадлежности в расположенных спереди у велосипедов корзинах. Что же касается мотоциклетного отряда…
      – Ната, не растеряй по дороге.
      – Блин.
      Наталье, которой предстояло сидеть на заднем сиденье, пришлось вещи двух людей поместить в рюкзак у себя за спиной.
      Перед дачным домом стояли четыре велосипеда и один мотоцикл. Велосипеды были двух типов: «горные» и «прогулочные» с прямым рулём и устройством для переключения передач.
      Кроме того, велорамы у них тоже были разного типа. Дженни и Мэг выбрали велосипеды с низкой рамой, чтобы на них можно было легко залазить и слазить. Серон же с Ником выбрали модель с треугольной рамой.
      Пока четверо велосипедистов настраивали под себя высоту сиденья и проверяли тормоза…
      – Ух ты! Это же последняя модель!
      Ларри в благоговейном трепете то там, то сям наглаживал бока чёрного мотоцикла.
      Мотоцикл обладал четырёхтактным одноцилиндровым двигателем объёмом 250 кубических сантиметров.
      Как и сказал Ларри, это была самая новейшая модель. На отливающих серебром прямом глушителе, переднем и заднем крыльях, а так же на задних рессорах не сидело ни пятнышка пыли.
      Овальный бензобак тоже был покрашен в серебристый цвет. Его верхушка была окрашена в чёрный, а по бокам, там где к баку прижимаются колени, установлены накладки из толстой резины.
      Мотоцикл мог нести на себе двух человек. Толстое тандемное сиденье протягивалось по заднему крылу позади водителя.
      На обоих колёсах мотоцикла стояли тормоза барабанного типа.
      Господин Руф подготовил и даже провёл техобслуживание велосипедов и мотоцикла ещё прошлым вечером. Он повернулся к Ларри:
      – Ты же знаешь, как его водить?
      – Меня научил старший брат! Не хочу хвастать, но я ещё ни разу не нарушил правила дорожного движения! – ответил Ларри.
      – Води осторожно. Мотоциклы это, конечно, здорово, но с ними так легко попасть в ДТП.
      После этих слов мужчина вручил Ларри две кожаные куртки, два серебристых чашеобразных шлема, пару мотоциклетных очков в чёрной оправе и две пары перчаток.
      Ларри надел на себя крутку, шлем и перчатки. А вот Наталья…
      – Хм-м. Он у меня так свалится.
      Наталья ранее уложила волосы в причёску шиньон, что делало невозможным теперь для неё надеть шлем. Ей ничего не оставалось, как только вернуться обратно в ванную комнату, распустить причёску, после чего собрать волосы в конский хвост. Затем она заправила хвост под куртку и только тогда надела шлем.
      Когда обладающая высоким ростом Наталья спрятала свои длинные волосы и оделась словно мотоциклист, то стала выглядеть почти как красивый молодой парень.
      – Просто супер, Наталья! Ты выглядишь как крутой мотоциклист! – возбудилась Мэг. Ларри вынужден был молча с ней согласиться, но при этом он недовольно надул губы.
      – Благодарю, Мэгмика… Ларри, что с твоим лицом? Хочешь, чтобы я вместо тебя села за руль?
      – Внезапный вопрос, Ната. С какой стороны находится сцепление: слева или справа? – спросил Ларри, делая вид, будто хватается за руль.
      – Хм-м. Здесь? – Наталья выставила правую ногу вперёд.
      – Нет, всё-таки поведу я.
     
      Незадолго до отправления между Дженни и Кацем возник небольшой спор.
      Кац и Литнер сказали Дженни, что будут следовать за ней с Ником на машине. Дженни отказалась, мотивируя это тем, что в деревне Эрко для неё никогда не было необходимости в подобном уровне безопасности. Но…
      – Если с вами что-нибудь случится, то мы с Литнер наверняка потеряем работу. У меня есть трёхлетняя дочь. А Литнер, наконец, преодолела трудности связанные с нашей работой и нашла себе парня, – приводил доводы Кац, с совершенно непроницаемым лицом раскрывая личную информацию.
      – …
      Всё это время Литнер с механическим безмолвием стояла рядом с ним.
      – Оказывается, у господина Каца довольно неплохой характер… Полагаю, иначе и быть не может, если ты хочешь работать телохранителем Дженни, – оказался под впечатлением Ларри.
      – Дженни, нехорошо их бросать. Потерять работу это очень страшно, – с серьёзным видом произнесла Мэг, принимая сторону Каца.
      – Спасибо вам, госпожа Мэгмика, – поблагодарил Кац. – Теперь, с вашего позволения госпожа Дженни, мы будем следовать за вами словно пара тайных преследователей.
      В конечном итоге, Дженни была вынуждена уступить:
      – Ну, хорошо. Но только держите от нас дистанцию, понятно? Не меньше пятидесяти метров.
      Наконец, все были готовы выезжать.
     
      – Давайте все выложимся до полудня! – воскликнул Ларри.
      – Да! – Да! – Ага!
      Мэг, Ник и Наталья вскинули в воздух кулаки.
      – Ага… – слегка запоздав, последовал за ними Серон.
      Сидя на своём велосипеде, Дженни, как президент клуба, произнесла напутствующую речь:
      – А теперь, выметайтесь отсюда и снимайте! Снимайте так, словно от этого зависит ваша жизнь! Притворитесь, что никогда не слышали о правах на личную собственность! И запомните вот что – спустя секунду после того, как вы нажмёте на спуск затвора, кадр может вам показаться пустой тратой плёнки; но через год он уже станет хорошим воспоминанием, через десять лет незаменимым сокровищем, а через сотню – частью истории.
      – Отлично сказано. Кстати, Дженни… вернее, президент. У меня к тебе вопрос, – поднял руку Ларри.
      – Какой?
      – Нам можно фотографировать друг друга?
      – Наверное, это сойдёт за практику портретной съёмки. Только не забудьте перенастроить фокус.
      – Так точно… Все слышали? Серон, Ник, теперь нам разрешено фотографировать миленьких девчонок. Так что не сдерживайтесь.
      – Ответь мне, Ларри, ты и меня записал в категорию «миленьких»? Тогда спешу тебя разочаровать – лесть тебе совершенно не поможет.
      – О чём ты говоришь, Ната? Я собираюсь пофотографировать мотоцикл.
      – Такой честный ответ заслуживает награды. Когда мы будем ехать на мотоцикле, я придушу тебя из-за спины.
      – С такой глупой причиной смерти в ДТП мы точно займём все главные заголовки газет по всему Рокше.

К главе 1                                                                                                                              К главе 3